НАВЯЗЧИВЫЕ СОСТОЯНИЯ

НАВЯЗЧИВЫЕ СОСТОЯНИЯ (син. обсессии) — мысли, воспоминания, сомнения, страхи, влечения, действия, движения, возникающие независимо и вопреки желанию больного, притом непреодолимо, и отличающиеся постоянством. Больные относятся к ним критически, понимают их болезненный характер и бессмысленность, но освободиться от них не могут.

Клиническая картина

Навязчивые страхи, или фобии, встречаются особенно часто и притом в самой разнообразной форме. Иногда они становятся настолько сильными, что на короткое время полностью утрачивается критическое отношение к ним со стороны больного. Количество различных фобий настолько велико, что дать их полный перечень невозможно. К наиболее распространенным относятся следующие.

Агорафобия — страх открытого пространства. Больной испытывает чувство страха перед большими пространствами, напр. площадями, улицами, к-рые ему приходится переходить. Такой больной выходит из дома только в сопровождении другого лица.

Айхмофобия, пли оксифобпя,— страх острых предметов. Больному кажется, что он может нанести ими ранение себе или окружающим.

Акрофобия, или гипсофобия,— страх высоты, переживаемый больным, находящимся на высоте, напр, на балконе или лестнице высокого здания, на краю обрыва. Его преследует мысль о возможности падения с высоты; при этом возникает и головокружение.

Антропофобия, или гомилофобия,— страх толпы. Больной боится, что потеряет сознание в толпе и будет раздавлен ею.

Дисморфофобия — страх уродства. Больного мучает мысль о заметном для окружающих неправильном, уродливом развитии его тела.

Клаустрофобия — страх замкнутых, закрытых помещений. Больной боится внезапно почувствовать себя плохо, потерять сознание где-либо — в аудитории, на собрании, в театре. К этому страху близка клитрофобия, или страх духоты, душных помещений.

Мизофобия — страх загрязнения. Больному кажется, что он может испачкаться, особенно при прикосновении к чему-либо.

Мифофобия — страх сказать неправду, в связи с чем больной избегает общения с людьми.

Монофобия — страх одиночества, связанный с представлением о беспомощности одинокого человека.

Нозофобия — страх заболеть какой-нибудь тяжелой болезнью. К этому страху относятся акарофобия (страх чесотки), бактериофобия, гельминтофобия, канцерофобия, лиссофобии (страх заболеть бешенством), сифилофобия.

Сидеродромофобия — страх нарастающей скорости при езде по железным дорогам, когда больным овладевает мысль о возможности крушения.

Танатофобия — страх смерти; тафефобия — страх быть заживо погребенным.

Фобофобия — страх перед возможностью возникновения навязчивого состояния страха. Фобофобия обычно наблюдается при наличии у больного различных навязчивых страхов.

Пантофобия — общий страх, как бы высшая степень страха. Больной боится всего окружающего.

В. М. Бехтерев, а также Питр и Режис (J. A. Pitres, E. Regis) описали эритрофобию, или эрейтофобию, т. е. страх покраснения в обществе. К этому страху близок страх чужого взгляда, а также петтофобия — страх нахождения в обществе в связи с опасением, что не удастся удержать кишечные газы и это будет всеми замечено.

Описываются и другие, менее распространенные навязчивые страхи: баллистофобия — страх огнестрельного оружия; бронтофобия — страх грозы; вертигофобия — страх головокружения; вомитофобия — страх рвоты; гематофобия — страх вида крови; геронтофобия — страх встречи со стариками; зоофобия — страх животных (человек боится встречи с животными); кайрофобия— страх какой-либо определенной ситуации; кенофобия — страх пустых помещений; кинофобия — страх собак (человек боится встречи с собаками); клептофобия — страх присвоения чужих вещей; лалофобия — страх речи у заик; некрофобия — страх мертвецов; неофобия — страх новизны, каких-либо перемен в привычной, сложившейся ситуации; никтофобия — страх ночной темноты; пирофобия — страх огня; стазобазофобия — страх стояния, ходьбы; судорофобия — страх вспотеть в обществе и в связи с этим подвергнуться насмешкам; токофобия — страх родов; топофобия — страх определенных мест; урофобия — страх позыва на мочеиспускание в неподходящей обстановке, напр, в обществе, на лекции, в строю.

В группе навязчивых страхов могут быть выделены особо навязчивые опасения невозможности совершения какого-либо обычного жизненного или профессионального акта. Опытный педагог, хорошо владеющий материалом, вдруг начинает бояться забыть содержание лекции, певица боится, что не споет хорошо известную мелодию, в связи с чем отказывается от публичных выступлений. Больной испытывает страх мочиться в общественной уборной в присутствии посторонних. К этой группе страхов относится и ситофобия — страх приема пищи, страх еды. Близка к ситофобии фагофобия — страх проглатывания пищи из-за боязни подавиться. К этой же группе принадлежит и навязчивое опасение оказаться несостоятельным в совершении полового акта, страх полового бессилия. Подобные навязчивые опасения образуют основную клин, картину невроза ожидания, выделяемого нек-рыми исследователями в самостоятельное заболевание.

При навязчивых воспоминаниях в сознании больного мучительно вновь Pi вновь возникает образное воспоминание о каком-либо неприятном, порочащем его событии.

Контрастные представления и хульные мысли по своему содержанию противоположны мировоззрению больного, его этическим установкам. В сознании больного против его желания возникают мысли о нанесении вреда самым близким людям, у религиозных людей — мысли циничного содержания по поводу религиозных представлений.

Навязчивые сомнения, описанные Ж. Фальре и Леграном дю Соллем (Legrand du Saulle), близки к навязчивым страхам. Больной постоянно испытывает сомнения в правильности и завершенности своих поступков. Уходя из дома, он сомневается в том, запер ли дверь, выключил ли отопительные приборы. Отправив письмо, сомневается в правильности написанного им адреса. Навязчивые сомнения влекут за собой необходимость многократной проверки больными своих действий.

Навязчивые влечения представляют собой возникающие в сознании больного сильные стремления совершить какой-либо бессмысленный, опасный, непристойный поступок. Сюда относятся, напр., гидромания (влечение броситься в воду), гомицидомания (влечение к убийству), стремление выкрикнуть в обществе бранное, нецензурное слово, обнажить половые органы. В отличие от насильственных и импульсивных действий навязчивые влечения никогда не осуществляются.

Навязчивые действия обычно связаны с навязчивыми сомнениями и страхами. Больной, страдающий страхом загрязнения, бесчисленное количество раз моет руки, а страдающий страхом заразиться болезнью по нескольку раз в день опрыскивает свою одежду дезинфицирующим р-ром.

К навязчивым действиям нек-рые исследователи относят также первоначально сознательные движения, к-рые в дальнейшем при их частом повторении становятся привычными и в известной степени непреодолимыми, напр., навязчивое стремление грызть ногти (онихофагия).

Навязчивые мысли проявляются прежде всего в бесплодном или болезненном мудрствовании, что впервые было описано Гризингером (W. Griesinger). Для обозначения этого Навязчивого состояния. пользуются также термином «душевная, или умственная, жвачка», предложенным Леграном дю Соллем и П. Жане. Бесплодное мудрствование проявляется в навязчивом стремлении вновь и вновь разрешать ненужные и даже бессмысленные вопросы, напр, почему солнце светит, почему стол стоит на четырех ножках, почему мел белый, почему правая рука называется именно правой, а левая — левой.

Навязчивый счет (аритмомания) выражается в навязчивом стремлении точно считать и удерживать в памяти количество пройденных шагов, домов или столбов на улицах, повстречавшихся прохожих, проезжающих автомобилей и т. д. Нек-рые больные раскладывают на слоги слова и целые фразы, причем слова в этих фразах подбирают так, чтобы в них содержалось четное или, наоборот, нечетное количество слогов.

Навязчивые репродукции, или припоминания (ономатомания), описанные Ж. Шарко и В. Маньяком, выражаются в навязчивом стремлении припоминать, напр., совершенно ненужные термины, имена героев в художественных произведениях.

Как особая форма защитных действий против навязчивых страхов возникают навязчивые ритуалы, к-рые, как и всякие другие Н. с., характеризуются признаком непреодолимости. Так, больная со страхом смерти при ходьбе наступала только на неровные места тротуара или мостовой, а попав однажды на ровный, только что залитый асфальтом участок тротуара не могла идти дальше; другой больной обходил вокруг всех столбов, к-рые попадались ему на пути. Иногда больные прибегают к защитным словесным формулам. В отдельных случаях навязчивые ритуалы, особенно при неврозоподобной форме шизофрении, оказываются очень сложными и тогда их можно рассматривать как своего рода навязчивые церемонии.

Течение Навязчивых состояний характеризуется колебаниями от почти полного исчезновения до значительного усиления. Исчезнувшие Н. с. могут через продолжительные промежутки времени возникать вновь. В отдельных случаях отмечается переход Н. с. в Кандинского — Клерамбо синдром).

К. Ясперс предложил разделение Н. с. на отвлеченные, безразличные по своему содержанию, и на образные, с аффективным, обычно тягостным содержанием. К первым принадлежат бесплодное мудрствование, навязчивый счет, навязчивые воспоминания, разложение слов на слоги. Остальные он относил к группе образной навязчивости.

Н. с. встречаются при самых различных заболеваниях. Так, при неврозе навязчивых состояний возможны различного рода навязчивости наряду с расстройствами, свойственными неврозам вообще,— раздражительностью, повышенной чувствительностью, расстройством сна, вегетативными расстройствами. Очень часто Н. с. наблюдаются при истерии (см.).

Общеизвестен факт возникновения отдельных, притом крайне нестойких Н. с. у психически здоровых людей; какая-либо мелодия или стихотворение могут вновь и вновь возникать в сознании, особенно при утомлении, после перенесенных инфекций, также при тяжелых переживаниях.

Типичные для шизофрении Н. с. связаны с особенностями шизофренического процесса и являются процессуальными симптомами, к-рые могут быть отнесены к феноменам частичной деперсонализации. Для них характерны быстрое присоединение навязчивых ритуалов, а также в отличие от Н. с. невротического характера слабо выраженные аффективная окраска и компонент борьбы. Критическое отношение больных шизофренией к Н. с. в период обострения резко снижается, в связи с чем Н. с. начинают напоминать бред и психические автоматизмы. Они отличаются большой стойкостью и неподатливостью по отношению к психотерапевтическому воздействию. Часто их содержание крайне нелепо. При прогредиентном течении шизофренического процесса возможен переход Н. с. в отрывочные бредовые идеи, а также в стереотипии.

Н. с. при эпилепсии (чаще всего это гомицидные навязчивые влечения) отличаются своей элементарностью и обычно протекают пароксизмально в рамках негрубо нарушенного сознания. Навязчивые влечения, наблюдаемые при хрон, течении эпид, энцефалита, а также при других органических заболеваниях головного мозга (посттравматические заболевания, опухоли головного мозга), имеющих сходную с эпид, энцефалитом локализацию морфол, изменений, не могут быть отнесены к настоящим Н. с. В связи с ярко представленным в них признаком насильственной непреодолимости они должны рассматриваться в особой группе насильственных состояний. В отличие от настоящих навязчивых влечений насильственные влечения после короткой и безуспешной борьбы с ними со стороны больных реализуются в соответствующие действия (см. Импульсивные влечения).

Н. с., возникающие в депрессивной фазе маниакально-депрессивного психоза, развиваются на основе смешанного состояния с компонентом тревоги и при отсутствии торможения (см. Маниакально-депрессивный психоз). Особенно характерны для маниакально-депрессивного психоза навязчивые сомнения.

В начальной стадии гипертонической болезни, протекающей с нервно-психическими нарушениями, могут развиваться единичные навязчивые страхи. Обычно это страх смерти и страх открытого пространства. Эти же страхи входят в клин, картину нервно-психических нарушений при кардиогенных психозах.

Очень редко встречающиеся Н. с. при пресенильной меланхолии обычно проявляются в форме навязчивых воспоминаний чрезвычайно тяжелого содержания. Наблюдаются также навязчивые влечения, напр. стремление убить кого-либо из близких людей.

Этиология и патогенез

С самого начала развития учения о Н. с. во взглядах зарубежных исследователей наметились разногласия по вопросу о том, какие нарушения лежат в основе Н. с. — интеллектуальные или эмоциональные. Ведущую роль интеллектуальных нарушений особенно отстаивали нем. психиатры, в частности К. Вестфаль, первый указавший на это в 1877 г. Французские исследователи стояли на точке зрения Эхмоциональной обусловленности навязчивых состояний. Б. Морель (1866) относил Н. с. к особому «эмоциональному бреду». В дальнейшем немецкие исследователи продолжали изучать Н. с. преимущественно в чисто психологическом плане, в отрыве от той клинической почвы, на к-рой они развивались. Последователи психоанализа рассматривали Н. с. в свете теории Фрейда. Мысль о сексуальном содержании нек-рых Н. с. была высказана в 1892 г. Краффт-Эбингом (R. Krafft-Ebing). Помимо предположения о том, что в основе развития Н. с. лежат психол, факторы, в зарубежной литературе существует еще и другая точка зрения. Так, эпидемия энцефалита после первой мировой войны дала толчок к постановке вопроса об органически церебральной обусловленности Н. с.

Отечественные исследователи изучали Н. с. путем их клинического, а впоследствии патофизиол, анализа. С. С. Корсаков, указывая на сложность структуры Н. с., возражал тем исследователям, к-рые вели бесплодный спор об интеллектуальной или, наоборот, эмоциональной обусловленности навязчивых состояний. В. П. Сербский отметил в 1890 г. необходимость выделения из группы Н. с. всех патол, явлений, имеющих с ними лишь чисто внешнее сходство, напр, стереотипных движений при кататонии. В 1902 г.

С. А. Суханов и П. Б. Ганнушкин в совместном исследовании выдвинули положение о необходимости дифференцированного изучения Н. с. в прямой зависимости от той клин, основы, на к-рой они возникают.

В дальнейшем изучение Н. с. в отечественной психиатрии проводилось именно с клин, точки зрения.

Освещение отечественными исследователями проблемы Н. с. с позиций материализма закономерно привело к изучению их патофизиол, основ. Основные патофизиол, механизмы Н. с. были установлены И. П. Павловым. в 1933 г., хотя еще в 1913 г. видный отечественный психиатр М.М. Асатиани опубликовал исследование о фобии как условном рефлексе. По И. П. Павлову, большинству Н. с. соответствует возникновение в коре головного мозга изолированного функционально «больного пункта», к-рый характеризуется наличием в нем патологически инертного, застойного возбуждения. Такое возбуждение в «больных пунктах» обнаруживается в отношении как двигательных актов, так и самых разнообразных представлений и чувств. Общность патофизиол, основы Н. с. и бредовых идей объясняет возможность перехода первых во вторые. Вместе с тем патофизиол, основа Н. с. отличается меньшей силой застойного возбуждения и соответственно меньшей силой и распространенностью отрицательной индукции, в результате чего патол, очаг застойного возбуждения не тормозит другие участки коры в такой степени, как при бреде. Это обстоятельство определяет сохранность у больного критического отношения к Н. с. Патол. инертность возбуждения в «больных пунктах» сообщает образующимся условным рефлексам особенно большую прочность, делает их незакономерно устойчивыми. Указанные положения были установлены И. П. Павловым в результате изучения экспериментальных неврозов.

После получения М. К. Петровой в эксперименте на животных так наз. фобии глубины И. П. Павлов предложил объяснять ее действием механизма патол, лабильности торможения. М. К. Петрова установила, что при возникновении в эксперименте патологические подвижности тормозного процесса могут растормаживаться ранее пережитые животным «страхи». Эти данные соответствуют клин, наблюдениям над повторяемостью у больных в разное время одних и тех же фобий. Т. о., нет оснований говорить о едином патофизиол, механизме возникновения Н. с.

Обобщая ранее полученные данные и результаты собственных исследований, А. Г. Иванов-Смоленский (1952, 1974) установил, что несомненная роль в механизме действия Н. с. принадлежит также явлениям патологической положительной или отрицательной индукции с растормаживанием выработанных в онтогенезе тормозных процессов. В отдельных случаях приходится учитывать значение фазовых состояний. Так, механизм улътрапарадоксальной фазы определяет собой возникновение хульных мыслей и контрастных влечений. По мнению А. Г. Иванова-Смоленского, значительная часть Н. с. связана со второй сигнальной системой.

Временное успокоение, испытываемое больным после выполнения навязчивых ритуальных действий, по-видимому, объясняется возникновением нового очага возбуждения в двигательном анализаторе с развитием отрицательной индукции, в результате чего подавляется основной очаг инертного возбуждения. Патофизиол. исследования по проблеме Н. с. еще далеки до своего завершения.

Лечение должно быть направлено на устранение основного заболевания.

См. также Неврозы.

Библиография: Асатиани М. М. Фобия как условный рефлекс, Психотерапия, № 4, с. 254, 1913; Ганнушкин П. Б. и Суханов С. А. К учению о навязчивых идеях, Журн, невропат, и психиат., № 3, с. 399, 1902;

Иванов-Смоленский А. Г. Очерки патофизиологии высшей нервной деятельности, М., 1952;

он же, Очерки нейродинамической психиатрии, М., 1974, библиогр.; Липгарт Н.Н. Навязчивые состояния при неврозах, Киев, 1978; Озерецковский Д. С. Навязчивые состояния, М., 1950, библиогр.; Павлов И. П. Последние сообщения по физиологии и патологии высшей нервной деятельности, Л., 1933; Павловские среды, т. 1—3, М.— Л., 1949; Попов Е. А. О некоторых условиях образования навязчивых состояний, Сов., психоневрол., № 4, с. 133, 1940; Умаров М. Б. Невроз навязчивых состояний и психастения, Л., 1956, библиогр.; Аlsen Y. Entstehungsbedingungen des pho-bisch-anankastischen Syndroms, Arch. Psychiat. Nervenkr., Bd 213, S. 246, 1970; Janet P. Les obsessions et la psychasthenie, P., 1903; Kraff t-Ebing R., Beitrage zur Erkennung und richtigen forensischen Beurteilung krankhafter Ge-mtitszustande, Erlangen, 1867; Scientific symposium on obsessive compulsive neuroses and phobic disorders, Cambridge, 1977.

Д. С. Озерецковский.