МЕДИЦИНА В РОССИИ В 17 ВЕКЕ

Хотя в целом М. и мед.-сан. дело в течение 17 в. мало продвинулись вперед, 17 в. имел принципиальное значение для судеб отечественной М. Именно тогда была осознана необходимость подлинно государственной регламентации мед.-сан. дела, передачи леч. помощи из рук церкви в руки государства и органов местного управления, создания системы подготовки национальных врачебных кадров на основе освоения достижений передовой мед. науки Западной Европы и с учетом традиций национальной М. Опыт 17 в. лег в основу развития М. и мед.-сан. дела в 18 в., когда большинство из задуманных еще в 17 в. начинаний были осуществлены, и русская М. начала постепенно завоевывать европейское признание.

Иноземная интервенция, крестьянские восстания породили голод и эпидемии инф. заболеваний, в т. ч. чумы, огневицы, мыта (дизентерии), сибирской язвы. Власти пробовали оказывать помощь народу во время голода и эпидемий: раздавали хлеб, деньги, платье, даже похоронные саваны. В борьбу с последствиями моров, наряду с «губными» учреждениями, вовлекались и другие приказы. В городах проводилась регулярная очистка улиц, площадей от павших животных, мусора. В Москве действовал сан. обоз для вывоза нечистот. Были наняты метельщики улиц, рынков. В уезды посылались указы об отводе на реках мест для стирки белья, вымачивания кож, давались советы,, где и как искать хорошую питьевую воду, как построить светлую и сухую избу и пр. Был выработан порядок оповещения населения о распространении заразных болезней, правительственные распоряжения оглашались «бирючами» на базарах и «хрестцах», подъячие вычитывали их «зычным гласом» у приказных изб. В лечебниках появлялись специальные разделы с описанием клин, и эпидем. признаков мора и советы о поведении здоровых граждан города, села, жильцов каждого дома.

В 1620 г., после перерыва в связи с неурядицами смутного времени, возобновил свою работу Аптекарский приказ (см.), который в 17 в. становится центральным органом управления мед.-сан. делом в стране. Во главе Аптекарского приказа стояли бояре, обычно пользовавшиеся большим доверием государей. Это свидетельствует о том, что деятельности Аптекарского приказа уделялось большое внимание. Приказ имел значительный штат мед. персонала (доктора, лекари, аптекари, аптекарские мастера и помощники, подлекари, цирюльники, костоправы, рудометы, чепучинных дел мастера, окулисты, алхимики и др.) и собственный весьма значительный по тому времени бюджет (в 1682 г., напр., бюджет составлял св. 10 тыс. рублей). Важнейшими задачами приказа были наем иноземных врачей и других специалистов по медицине, организация лекарственного снабжения, мед. и лекарственное обеспечение армии, проведение санитарно-карантинных мер, а с 1670 г.— вообще борьба с «прилипчивыми болезнями». Кроме мед.-сан. вопросов на Аптекарский приказ возлагались и другие ответственные государственные поручения. Так, напр., Аптекарский приказ держал в своих руках торговлю «хлебным вином» (водкой), на к-рую в 1652 г. была введена государственная монополия. Дьяки приказа при приеме иностранных специалистов тщательно проверяли их документы, наводили справки об их образовании и врачебной деятельности. Так, сохранился документ 1667 г., к-рым посланному за рубеж дьяку поручается проверить приглашаемого на московскую службу «дохтура» Кастериуса: «...Подлинно ли он дохтур и дохтурскому делу научен и где дохтурскому делу учился, и в академии он был ли, и свидетельствованные грамоты у него есть ли...». В другом случае на просьбу голландского врача о допуске на московскую службу последовал отказ с мотивировкой: «У государя есть дохтуры иноземцы многих земель и природные Московского государства, а он дохтур неведомой и свидетельствованных грамот о нем нет». Если вновь прибывший зарубежный специалист не мог предъявить документов об образовании и предшествовавшей практике, его подвергали тщательному опросу, а иногда формальному экзамену с помощью докторов Аптекарского приказа. Так, сохранился «протокол» экзамена, к-рому в 1631 г. был подвергнут франц. аптекарь Ф. Бриот. Экзамен проводил доктор А. Дий. По-видимому, такой серьезный подход в значительной степени способствовал тому, что большинство служивших в Москве в 17 в. врачей-иностранцев были весьма компетентными специалистами и имели докторские дипломы лучших ун-тов того времени. Так, напр., А. Дий обучался М. в Вестминстере и Оксфорде, В. Сибелист — в Галльском ун-те, А. Граман — в Иене, Лейпциге и Виттенберге, А. Энгельгардт — в Лейдене и Кенигсберге, С. Коллинз — в Кембридже и Оксфорде, И. Белау до прибытия в Москву был профессором Дерптского ун-та, Л. Блюментрост до прибытия в Москву пользовался в Европе славой известного врача. Число приглашаемых на работу в Москву иностранных мед. специалистов в течение 17 в. постоянно росло. Так, в царствование Михаила Федоровича (1613—1645) на службу было принято 8 докторов, 5 лекарей и 4 аптекаря; при Алексее Михайловиче (1645 —1676) — 11 докторов, 3 лекаря, 6 аптекарей и 1 глазной врач; при Федоре Алексеевиче — 4 доктора, 9 лекарей, 4 аптекаря; при Петре I (только в 17 в., 1682 — 1699) — 11 докторов, 87 лекарей, 1 глазной врач и 9 аптекарей.

Не ограничиваясь приглашением на службу иностранных мед. специалистов, русское правительство предпринимало попытки организовать подготовку отечественных мед. кадров: лекарей, костоправов, аптекарских мастеров. Подготовка аптекарских мастеров вменялась в обязанность нанимаемым на службу аптекарям-иностранцам. О количестве и качестве подготовленных таким путем аптекарских мастеров достоверных сведений нет. Однако Н. П. Загоскин сообщает, что в списках лекарств, изготовленных в 1673 г. для вольной продажи из царских аптек, упоминаются препараты, изготовленные русскими специалистами, и что в списке московского врачебного персонала за 1678 г. числятся 2 русских аптекарских мастера.

Существует мнение, что в 1654 г., в год опустошительной эпидемии чумы, распространившейся от Казани до Чернигова и от Астрахани до Новгорода, при Аптекарском приказе была открыта лекарская школа для «обучения учеников лекарского дела» (имелась в виду подготовка специалистов для хирургической практики), куда первоначально было принято 30—35 «стрельцов, стрелецких детей и разных чинов людей». Срок обучения определялся индивидуально — от 4 до 6 лет. Л. К. Змеев (1890) сообщает о программе обучения в этой школе: «Обучение началось с хирургии, затем преподавалась мед. ботаника, лекарствоведение и практическая фармация, а также анатомия по скелету. Через 2 года добавлялись патологотерапевтические занятия, диагностика («знамена немочей») и амбулаторный прием. С 4-го года обучения ученики передавались лекарям на дом для обучения хирургической патологии и технике, с лекарями же они выезжали на войну, где оказывали помощь раненым под руководством преподавателей». Сколько времени просуществовала московская лекарская школа, точно неизвестно. И. Д. Страшун (1936) утверждает, что она существовала до последней четверти 17 в. Вместе с тем достаточно убедительных документов о существовании лекарской школы в Москве не обнаружено, в связи с чем некоторые сов. историки М. ставят ее существование под сомнение. Такого мнения придерживается, в частности, В. Ф. Груздев (1975). Во всяком случае сведений о превращении ее в постоянную не имеется.

Первый выпуск московской лекарской школы был произведен в 1658 г. и составил 13 человек. Русских лекарей направляли гл. обр. в армию, однако с конца 70-х гг. они начинают постоянно значиться в списках московского врачебного персонала. В 1678 г. в списках числилось 5 русских лекарей и 8 лекарских учеников, в годы царствования Федора Алексеевича число русских лекарей возрастает до 58, а с конца 17 в. русские лекари, подлекари, лекарские и аптекарские ученики постоянно фигурируют в списке врачебного персонала, подведомственного Аптекарскому приказу. Причем некоторые русские лекари-хирурги — выпускники Московской лекарской школы, получили широкую известность. Так, при лечении раненых под Чигирином отличились русские лекари-хирурги Василий Подураев, Емельян Климов, Петровы.

С 70—80-х гг. русским лекарям-хирургам стали доверять лечение знатных гостей из Грузии, Калмыкии, Украины. Костоправ Иван Максимов был приглашен для обслуживания царского двора Федора Алексеевича. Среди русских лекарей того периода в письменных памятниках упоминаются «око л исты», снимавшие «туск с очей» (операция снятия катаракты). Были знатоки мочепузырного камнедробления. Хирургия применялась у «лечьцов бабичьего дела», т. е. в акушерстве. «Зубоволоки» умели накладывать на «червоточину в зубах» пломбы, укрепляли зубы проволочными «шинами». «Уряд» (инструментарий) костоправов пополнился «трепанями», «журавлиными носами» (пинцетами), «шурупами» для извлечения застрявших в костях свинцовых «пулек». Акушеры пользовались «штипцами». У зубных врачей имелись «пеликаны», «ключи» (козья ножка), «дандагма» (разновидность средневековой одонтагры). К снотворным прибавился «извинь» (спирт). Опий при обезболивании употребляли и per anum. Подготовка к операции не отличалась сложностью: накануне — строгая диета («токмо единая вода»), баня, с утра — слабительное или «крестер». Оператор надевал «фартух», на голову — «куклю» (в виде детского чепчика) не из-за опасения инфицирования раны, а чтобы самому «не обрудиться» — не запачкаться гноем, кровью. Инструменты прокаливали над жаровней. Ампутация конечностей происходила «с товарищи» (с ассистентами). Если больного не усыпляли, то крепко привязывали «узами» к «лекарской лавке». Лечец не должен был обращать внимания на «скрежет зубовный», крики, мольбы больного, он вел операцию с таким равнодушием, как будто имеет дело «с камением или древом».

Однако, несмотря на успехи отдельных русских лекарей — выпускников московской лекарской школы, в оказании хирургической помощи сказывался недостаток образования. По уровню общемедицинской и естественнонаучной подготовки они уступали работавшим в Москве врачам, окончившим западноевропейские ун-ты.

Поэтому начала практиковаться отправка за границу для обучения медицине сыновей проживавших в Москве иностранцев и русских молодых людей. Так, в 1661 г. за границу был направлен сын «иноземца русской службы» Т. Келлермана.

Молодой Келлерман прослушал курс мед. наук в Лейпциге, Париже и Падуе и по возвращении в Россию занял должность доктора Аптекарского приказа. В 1693 г. для изучения медицины в Германию был послан сын проживающего в Москве лютеранского пастора И. Грегориуса. В 1692 г. в Падуанский ун-т был направлен сын дьяка Посольского приказа выпускник Славяно-греко-латинской академии П. В. Посников. В 1694 г. он успешно защитил диссертацию и получил степень доктора медицины и философии. Стремясь к научной деятельности, П. В. Посников просил разрешить ему временно остаться при ун-те для завершения начатых физиол, опытов («живых собак мертвить, а мертвых живить»). Однако в связи с хорошим знанием языков ему пришлось выполнять неотложные дипломатические поручения, после чего он в 1701 г. возвратился в Россию. О судьбе направленного в 1698 г. в Падуанский ун-т Г. И. Волкова ничего не известно.

В связи с началом обучения лекарскому делу потребовались учебники и учебные пособия. Спешно обновлялись и пополнялись лечебники типа вертоградов, «Сказаний о пропущении вод». К книгам составлялись указатели, словари для объяснения малопонятных иностранных слов (кансар — рак, асма — удушье, апостема — нарыв, мания — бешенство). В редактировании лечебников принимали участие русские педагоги, они вносили в них случаи из личной практики, упоминали фамилии, прозвища больных, указывали места их жительства, наиболее запомнившиеся штрихи из истории болезней. Текст книг часто прерывался диалогами между педагогом и учеником, врачом и больным. Педагогическая литература обогатилась нек-рыми произведениями, свидетельствовавшими о дифференциации мед. знаний. Появились книги по акушерству, педиатрии («О болезнях дитячьих», «О помогании женкам в рожении»). Анатомия и физиология преподавалась по учебнику, носившему название «Проблемата Аристотеля». Но ни «Проблемата», ни переведенная с нем. языка анатомия Ремелина, ни тем более «Шестодневы» не были пригодны для обучения анатомии и хирургии. В связи с этим Аптекарский приказ начал приобретать иностранную мед. литературу для перевода ее силами состоящих на службе в приказе переводчиков. В 1658 г. Е. Славинецкий перевел с латинского на русский язык «Эпитоме» А. Везалия:. Рукопись оригинала перевода не сохранилась. В 60-х гг. он сделал авторизованный перевод трактата выдающегося чешского педагога Я. Коменского «Praecepta morum» («Наставление о нравах») под русским заглавием «Гражданство обычаев детских». Это произведение содержало элементы школьной гигиены. В нем говорилось о пользе для здоровья детей и школьников физических упражнений, игр, общественно полезного труда, умеренности в пище, заботы о чистоте рук, волос, зубов, постели, одежды, проветривания школьных и жилых помещений и пр.

Ввиду близости языков польскими книгами в оригинале свободно пользовались образованные русские люди (А. Л. Ордин-Нащокин, Ф. М. Ртищев, Е. Славинецкий, С. Полоцкий, В. В. Голицын и др.), дьяки и подьячие. Поляки принимали активное участие в переводе мед. книг с латинского и польского языков. Лекари «польской породы» с большим предпочтением принимались «на государеву службу», особенно по окончании русско-польской войны 1654— 1667 гг. В русских документах похвально отзываются о поляках Лукьяне Салтыцком, Мартыне Родомском, Иване Гладком, Иване Островском. Все они участники боев и походов русской армии второй половины 17 в. Лекарь «польской породы» Семен Ларионов героически погиб в схватке с турками и татарами на стороне русских под Чигирином. Польские врачи и лекари в практической работе нередко пользовались древнерусскими рукописными лечебниками.

Среди многообразных функций Аптекарского приказа важное место занимали лекарствоведение и аптечное дело. В связи с частыми войнами и эпидемиями потребность в лекарственных средствах резко возросла. Поскольку закупка их за рубежом требовала больших затрат и была нерентабельной, Аптекарский приказ предпринял попытку организовать сбор и заготовку лекарственного сырья на местах. Воеводам рассылались царские указы с предписанием собрать и доставить определенное (по весу) количество трав и ягод, «к лекарственному делу годных». Воеводы оповещали об этом лекарственном налоге население через особых глашатаев, обходивших посады и деревни и «кликавших по многие дни». Сбором, сортировкой, упаковкой ведали «травники», «помясы», лекарские ученики и цирюльники. За успешный сбор лекарственного сырья было введено поощрение: с крестьян и посадских людей снимали часть податей и «тягла» (повинностей). Однако на местах сбор лекарственных растений нередко поручался весьма несведущим людям. Так что иногда заготавливались травы, не обладающие леч. свойствами, а подчас вредные. По-видимому, это обстоятельство вынудило Аптекарский приказ уже в 70— 80-х гг. ограничить номенклатуру и территории для сбора и заготовки лекарственных растений.

Предпринимались меры и для акклиматизации южных лекарственных растений в Москве. Для этой цели создавались аптекарские огороды (см.) — прообразы будущих ботанических садов. Во второй половине 17 в. таких огородов в Москве было три: под Кремлевской стеной (на месте нынешнего Александровского сада), у Мясницких ворот (приблизительно в р-не станции метро «Кировская» и Чистопрудного бульвара) и в Немецкой слободе. Огородами управляли иностранные специалисты-ботаники («огородники»). На главном (Кремлевском) огороде была устроена особая «поварня», в к-рой дистилляторы «ведали всякое водочное и спиртовое сиденье», а равно «всякое травы, цветы, коренья и семена». Сохранился «наказ» одному из «диштилаторов» П. Фабрициусу: быть на аптекарском огороде «у всяких водочных сидений и у варенья всяких сиропов, пластырей, мазей и прочих лекарств, которые в запас делаются». Ему также предписывалось, чтобы все лекарства изготовлялись из веществ доброкачественных, в которых «сила и Мочь была бы совершенна к предписанному в дохтурских прописях Действию», чтобы в составляемые лекарства не попадало ничего «вредительного и смерти наводящего».

С 20-х гг. 17 в. к пользованию «царевой» аптекой стали допускаться ближние бояре и дьяки, «не докладывая государя», т. е. без отдельного в каждом случае царского разрешения. В 1672 г. была открыта вторая, «нижняя», аптека, продававшая лекарства «всяких чинов людям». Имеются сведения, что в 17 в. были открыты аптеки и в других русских городах — Новгороде, Пскове, Казани, Курске, Киеве и др. Первые русские аптеки представляли собой учреждения для своего времени солидные; они отличались не только полнотой инвентаря, но даже известной роскошью. В. М. Рихтер (1814) приводит весьма лестные отзывы иностранцев о первых московских аптеках и сообщает, что вся аптечная посуда в них была сделана из шлифованного хрусталя, с позолоченными крышками, а некоторые аптечные принадлежности — из серебра. Лекарства из аптек отпускались больным по «дохтурской прописи» (рецепту) на лат. языке с переводом на русский; дозировка исчислялась в нюрнбергском весе. Аптечная продукция, по-видимому, пользовалась значительным спросом, о чем свидетельствует, в частности, значительный доход «нижней» московской аптеки — 4—4,5 тыс. руб. в год. Вместе с тем, как утверждает Л. Ф. Змеёв (1896), несмотря на открытие аптек, население, включая боярство, предпочитало пользоваться «зелейными рядами» и лавками знахарей.

Во второй половине 17 в. Аптекарским приказом были приняты меры к установлению монополии на торговлю определенными лекарственными средствами, что, видимо, было связано и с осознанием опасности для населения бесконтрольного применения лекарств. По указу 1687 г. в «зелейных рядах» и лавках знахарей запрещалась торговля сильнодействующими средствами, а также изготовление некоторых лекарственных форм. Однако этот указ выполнялся недостаточно строго, в частности и потому, что аптек в городах было мало, не говоря уже о сельской местности, где до земских реформ 60-х гг. 19 в. мало кто знал, что означает само слово «аптека».

В числе государственных мед.-сан. мер на одном из первых мест стояла забота об организации медпомощи в войсках. С конца 17 в. по полкам начали рассылаться ящики с медикаментами, которые подлежали хранению у «разрядного шатра» — у командира. Выдачей лекарств больным и раненым ведали назначенные командиром лица. Раздавались также традиционные противоцинготные средства — винный уксус, пиво, солод. В 17 в. во многих полках имелись штатные лекари и костоправы. Одновременно сохранилась прежняя система выдачи раненым воинам денег «на лечбу ран», поскольку мед. персонала в армии не хватало (см. Медицина военная).

Положение о б-цах не претерпело на протяжении 17 в. существенного изменения. Они по-прежнему находились под эгидой монастырей: действовали те же суровые уставы и штрафы, так же существовал институт «прощеников». В то же время многие монастырские б-цы лечили и кормили больных и раненых во время голода, в годы войны, при осаде монастырей неприятелем (б-ца Троице-Сергиева монастыря в начале 17 в., в эти же годы б-цы Белозерска, Тихвина и др.). Материально лучше были обеспечены б-цы Севера. Некоторые из них имели каменные помещения со слюдой или даже стеклами в «окончиках», отопление осуществлялось внутристенными трубами, по к-рым проходил горячий воздух из подвалов (Соловки, Белозерск), на поварни проведены были водопроводы (б-ца Антония Сийского в устье Северной Двины). При некоторых б-цах существовали библиотеки, откуда больным выдавались «ратные», исторические, культовые книги для чтения (Соловки, 17 в.). Делались попытки силами гражданских властей создавать учреждения для оказания помощи раненым типа военно-временных госпиталей. Известно, что такой госпиталь был организован в 1656 г. в Смоленске, где в период военных действий с Польшей и Швецией скопилось много раненых. В 1678 г. в Москве на нескольких подворьях было организовано многомесячное лечение больных и раненых после боев под Чигирином. Избы для раненых были хорошо утеплены, снабжены войлоком, матрасами, топчанами. Для обслуживания привлечен почти весь штат московских лекарей, в большинстве русских. Сюда же был перенесен «чепучинный ларь» лекаря Митрофана Петрова, в к-ром «сидением» (потогонная процедура) лечили больных с сердечными отеками, заболеваниями почек, застарелым сифилисом, болями в свежих ампутационных культях.

Предпринимались меры и для организации гражданских леч. учреждений и богаделен. В 1652 — 1654 гг. боярин Ф. М. Ртищев — один из просвещеннейших людей своего времени, оставивший заметный след в истории русской культуры и просвещения, открыл в своих домах две гражданские больницы-богадельни. Во второй половине 17 в. во многих городах, особенно на Севере и в Сибири, началась организация богаделен («богорадных изб»). Строительство и содержание этих богаделен возлагалось на церкви и монастыри, но руководство оставалось за органами местного управления. Богадельни строились на 10—12 и более человек. Средств на их содержание практически не отпускалось, некоторые церкви и монастыри эпизодически поставляли пищевые продукты. Поэтому находящиеся в богадельнях жили на подаяния и пожертвования, одевались в обноски.

В 1682 г. по указу Федора Алексеевича в Москве, на Гранатном и Смоленском подворьях началось строительство двух б-ц — «шпитален» для гражданского населения. Точных сведений об открытии этих б-ц нет. В этих б-цах предполагалось проводить не только лечение больных, но и обучение молодых врачей: «...И у того дела молодым дохтурам не малая польза и науке своей изощрение...». Т. о., по существу формулировался принцип обучения врачей у постели больного. 25 лет спустя, при Петре I, этот принцип практического обучения врачебному делу у постели больного и в процессе участия в лечении будет положен в основу системы подготовки врачей в госпитальных школах (см.).

После смерти Федора Алексеевича в Москве вспыхнул стрелецкий бунт, в результате к-рого руководители боярской группировки — сторонники наиболее радикальных реформ для укрепления абсолютизма были уничтожены, а верховная власть перешла в руки Софьи Алексеевны, официально объявленной правительницей при малолетних братьях. В годы ее правления (1682 — 1689) продолжалось укрепление экономического положения страны, однако оно сопровождалось постоянной борьбой боярских группировок, внутриполитической неустойчивостью и связанным с этим расстройством системы государственного управления. После неудачных азовских походов правительство Софьи было свергнуто, и власть перешла к Петру I. Последнее десятилетие 17 в. ознаменовано началом его реформаторской деятельности.

17 в. во многих отношениях был переломным для России. Он стал как бы рубежом, разделившим политические, идеологические, хозяйственные и культурные традиции средневековой Руси от экономики, политики, идеологии, науки и культуры Нового времени. К концу 17 в. в России созрели предпосылки для коренных преобразований в экономике, государственном управлении, идеологии и культуре, необходимых для решения внешнеполитических задач, а также для укрепления абсолютистского феодального государства, господства класса дворян и дальнейшего развития буржуазных отношений. Эти преобразования в 18 в. изменили лицо М. и мед.-сан. дела в стране.

Остальные разделы статьи "Медицина":

1. Введение
2. Возникновение медицины и ее развитие в первобытном обществе
3. Традиционная медицина народов Африки
4. Медицина древних цивилизаций
   1. Медицина цивилизаций Древнего Востока
   2. Медицина цивилизаций древней Америки
   3. Медицина античного мира
5. Медицина в феодальном обществе
6. Медицина Нового времени (17—18 вв.)
7. Медицина 19 века
8. Медицина 20 века
9. Медицина народов СССР
   1. Медицина народов Закавказья
   2. Медицина народов Средней Азии
   3. Медицина народов, населявших европейскую часть СССР в эпоху феодализма
   4. Медицина в России в 17 веке
   5. Медицина в России в 18 веке
   6. Медицина в России в первой половине 19 века
   7. Медицина в России во второй половине 19 — начале 20 века
10. Медицина в СССР